Философская мысль о сущности человека: основные позиции. "к философии поступка" Альбер Камю: «Человек - это абсурд»

Философия - это поступок

Философия - это то, при помощи чего меньшинство отделяет себя от большинства людей, отмахиваясь от них, как от назойливых мух. Философия - это граница между большинством и меньшинством. Как эта граница устанавливается? Очень просто. Вот пример. Мы смотрим на чашку. Что мы видим? Чашку. А что видит философ? Чашечность . Чтобы увидеть чашку, достаточно иметь глаза. А чтобы увидеть чашечность , нужно, скажет философ, иметь ум. Как только исчезает различие между меньшинством и большинством, исчезает и философия.

Философию придумали умные люди, которые не принадлежали к большинству, у которых не было своего места в мире. Поэтому умные люди всегда неуместны и несвоевременны.

МАРГИНАЛЫ

Философ - это, прежде всего, иммигрант, "лимитчик", гастарбайтер . Он всегда не местный. Он приехал откуда-то со стороны, из другого мира. Например, из Малой Азии в Грецию, как Анаксагор, которому в Афинах было ничто не мило, ничто не дорого. Для всех греков солнце - это бог, для Анаксагора - это камень. Понятно, что греки прогнали Анаксагора из Афин, и он умер.

Философ ни к чему не привязан, ничего не ценит, ко всему относится критически. Его не устраивают ни местные боги, ни местные традиции, ни местные власти. Философия - это всегда взгляд другого, взгляд со стороны, из иного мира. В нем, как у Гераклита, нет ни сочувствия к людям, ни сопереживания, но есть любопытство.

Философ - эстет, метафизик, а философия с самого начала является потусторонним взглядом на привычное, на близкое. Сократ, ученик Анаксагора, хотя и был из местных, но вёл себя как философ, то есть как чужестранец, как посторонний, разрушая мир подручного, обжитого, конечного. За это, да еще и за высокомерное поведение в суде, его и убили.

Никто не знает, оплакивала ли его Ксантиппа или нет, но к философии она не имела никакого отношения.

ПОЧЕМУ У ФИЛОСОФИИ НЕ-ЖЕНСКОЕ ЛИЦО?

Не-женское это дело - заниматься философией. Почему не-женское ? Потому что философия рождается в обожающем взгляде, который бросает один мужчина на другого. Философы - это люди лунного света. У них то, что они чувствуют, растворяется в том, что они видят. Тогда как у всех нормальных людей видимый мир растворяется в мире переживаемом.

В момент, когда философия начинает рождаться в обожающем взгляде женщины, бросаемом на мужчину, тогда начинается деградация философии. И мужчина, как Ориген , должен оскопить себя, чтобы остаться философом.

Если взгляд обожания бросает на женщину мужчина, то от этого взгляда рождается не философия, а дети. Обожание между женщинами ни к чему не ведет. В нем ничего не рождается, кроме техники овладения телом. Но овладеть техникой - не значит совершить поступок.

ПОСТУПОК

Философия - это поступок. Поступать - означает самого себя класть в основание цепочки причин и действий. Только маргиналы могут представлять философию как личностный акт, как поступок, ибо только они, вступая в конфликт с традицией, могут класть себя в основание причинных цепей.

Если философия - это поступок, то философ - это не профессор в очечках , а киник или юродивый. А это значит, что в пространстве философии пульсирует асоциальная по своей природе энергия, заставляющая философа выходить за пределы, переступать нормы, то есть быть как бы социальным преступником. Философия вообще является социально приемлемым видом интеллектуального юродства. Киник Антисфен говорил, что лучше быть животным, чем человеком, а также, что лучше быть варваром, чем эллином.

Сегодня философ - это не философ, а актуальный художник, акционист , устроитель перфомансов . Это арт-группа "Война" или Кулик и "Синие носы". Но перфоманс - это не поступок, у которого есть следствия, а эпатаж, пощёчина общественному вкусу. А это значит, что современные философы существуют за пределами философии. Тем самым мы имеем двойной разрыв в виде философии без философов и философов без философии.

МЫСЛИТЕЛЬ

Традиционно философ понимается не как киник, а как платоник, то есть как мыслитель, а философия - как мышление. Философы - это мыслители. Они, - говорит Хайдеггер, - называются так, потому что мышление происходит главным образом в философии. Мыслитель - это человек, который вводит ненаблюдаемые сущности для того, чтобы объяснить наблюдаемое, отвечая на вопрос: что это? И почему это, а не то?

Например, мы хотим понять, почему люди тоскуют, почему они не могут жить без тоски. Мы идем за помощью к учёному. Учёный, отвечая на этот вопрос, непременно расскажет что-нибудь об устройстве нейродинамических структур мозга. Но этот рассказ мы не можем сделать фактом своей сознательной жизни. И тогда мы идем к философу. Философ не пойдет по следам ученого, ибо ученый, на его взгляд, не мыслит. Он испытывает природу. Философ же - мыслитель, то есть он, следуя за Декартом, скажет, что все дело в добре и зле, в том, что добро субстанциально, а зло функционально. То есть добро может существовать без зла, а зло без добра - не может. А это значит, что нельзя провести ясную границу между добром и злом. И, выбрасывая зло, нам приходится вместе с ним выбрасывать и добро. Вот об этом добре и тоскует человек. Этот рассказ расширяет наше сознание, хотя мы не узнали из него ни что такое добро, ни что такое зло.

Мышление - это логически упорядоченные грёзы, путешествие воображения в то, что может оказаться истиной.

ДВОЙНАЯ НЕПРОЗРАЧНОСТЬ ФИЛОСОФИИ

Философское мышление обладает двойной непрозрачностью. Оно непонятно большинству. А после того, как оно стало непонятно большинству, оно становится непонятно и самим философам, ибо их мысли сегодня куда-то улетучиваются, а слова остаются, и эти слова ничего не говорят о мысли. Поэтому все упования современных философов на то, что их непонимание может вдруг оказаться светоносным.

Если философия - это пространство свободного мышления, если это путешествие в мир ненаблюдаемых сущностей, то философ - это метафизик, то есть человек, который утратил связи с сознанием повседневности. Философия как метафизика никого лично не касается. И поэтому она подлежит забвению.

УТЕШЕНИЕ

Чтобы не попасть в список того, что забывается, философия должна отречься от метафизики, а философ должен объявить себя антиметафизиком , то есть тем, кто хочет вернуть сознание в мир обжитого, конечного. Для этого ему, как блудному сыну, нужно объясниться со своими родителями, то есть со здравым смыслом.

Но если философия перестает быть метафизикой, то тогда ее нужно понимать как утешение, а философа - как утешителя, который практикует субъективирующее мышление. То есть что он делает? Он переводит униженных и оскорбленных из одного состояния в другое, в котором они забывают о том, что унижены и оскорблены. Люди, как дети. Философ - это взрослый, который всегда может сказать детям: смотрите, птичка пролетала. И дети будут смотреть, забывая о боли и страданиях. Таким образом философия становится коллективной психотерапией.

Философия как утешение - это цветок, из недр которого неохотно выползает философ-шмель, философ-овод. Оказывается, философия не столько утешает, сколько кусает и больно жалит. Она припекает и обжигает. Она не дает спуска никому: ни обывателю, ни ученому, ни священнику, ни самой себе. В философии есть что-то садистское и мазохистское. Поэтому философа никто не любит. Он одиночка. Анахорет. Человек пещеры. По словам Антисфена , человеку пристало жить без общины, без дома, без отечества. Социум преследует философа. Философ отвечает миру взаимностью. Он не любит людей и, особенно, не любит политиков, которые присвоили себе такого монстра, как социум.

Философия - это способ, которым маргинал, одиночка, шизофреник и аутист мстит социуму. Протагор расшатывал социум своей софистикой. Социум сжигал его книги на площадях и прогонял его из Афин. Поскольку социум - это массы, связанные языком, постольку философия расшатывает язык, расплавляет смыслы и значения слов. В результате слабеют социальные цепи, ослабляется власть политиков. Если не расшатать вяжущие связи языка, то нельзя освободить свое уже-сознание . А без уже-сознания люди - социальные куклы. Если язык укрепляет социальные связи, то сознание расшатывает их, обнаруживая зыбкость человеческого существования. Философия расплавляет смыслы в безнадежной попытке извлечь новый смысл, затрудняющий превращение человека в марионетку.

Философ не любит рассуждать о языке своей философии. Он не интересуется познанием познания. Философ - делосский ныряльщик, а не рефлексун . Ему нужно достать со дна моря жемчуга смыслов, а не наблюдать за рефлексивной рябью поверхности мысли.

УСКОЛЬЗАЮЩАЯ ФИЛОСОФИЯ

Чтобы сегодня понять, что такое философия, нужно научиться читать философские тексты, чтобы потом убедиться в том, что философ - это не тот, кто умеет читать эти тексты, а тот, кто умеет говорить о том, о чем невозможно молчать.

Нужно научиться говорить, чтобы понять, что философ - это не тот, кто умеет говорить красиво, а тот, кто умеет слушать.

Нужно научиться слушать, чтобы понять, что философ - это не тот, кто умеет слушать, а тот, кто умеет молчать.

Нужно научиться молчать, чтобы понять, что философ - это не тот, кто умеет молчать, а тот, кто умеет грезить, сопрягая грезы со словом или поступком, соединяя видимое и невидимое, языковое и безъязыкое. Человек может мыслить, поскольку он имеет для этого возможность. Эту возможность ему дают грёзы.

Каждый человек грезит. Русские грёзы актуализируют русские философы.

РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ

Русская философия возникает вне философии, поэтому в ней нет желания разрушать подручный мир обжитого. Функцию разрушения берет на себя русская интеллигенция. Философы - охранители преданий, они, как Аксаков, отзываются не на зов бытия, а на зов дома. Бытие - это не дом, и язык - это не дом. Как говорил Шпет , язык наш - враг наш. Бездомность является отличительным признаком мысли интеллигента. В России философы - не интеллигенты, а интеллигенты - не русские философы.

Номер 11 (904)

С незапамятных времен человек был объектом философских размышлений. Об этом говорят древнейшие источники индийской и китайской философии, тем более источники философии античной Греции. Именно здесь был сформулирован широко известный призыв: "Человек, познай себя, и ты познаешь Вселенную и Богов!".

В нем отразилась вся сложность и глубина проблемы человека. Познав себя, человек обретает свободу; перед ним открываются тайны Вселенной, и он становится вровень с Богами. Но этого еще не произошло, несмотря на то, что прошли тысячелетия истории. Человек был и остается загадкой для самого себя. Есть основания утверждать, что проблема человека, как и всякая подлинно философская проблема, представляет собой открытую и незавершенную проблему, которую нам надо только разрешать, но не надо решить окончательно. Кантовский вопрос: "Что такое человек?" остается по-прежнему актуальным.

В истории философской мысли известны различные к исследованию проблемы человека. Одни философы пытались (и пытаются сейчас) открыть некую неизменную природу человека (его сущность). Они исходят при этом из мысли, что знание таковой позволит объяснить происхождение мыслей и поступков людей и тем самым указать им "формулу счастья". Но среди этих философов нет единства, ибо каждый из них в качестве сущности видит то, что не видит другой, и таким образом здесь царит полная разноголосица. Достаточно сказать, что в Средние века сущность человека виделась в его душе, обращенной к Богу; в эпоху Нового времени Б. Паскаль определял человека как "мыслящий тростник"; философы-просветители ХУШ столетия усматривали сущность человека в его разуме; Л. Фейербах указывал на религию, в основе которой видел любовь; К. Маркс определял человека как социальное существо - продукт общественного развития и т.д. Следуя этим путем, философы открывали все новые и новые грани человеческой натуры, но это не приводило к прояснению картины, а скорее усложняло ее.

Другой подход к исследованию природы человека можно условно назвать историческим. Он опирается на изучение памятников материальной и духовной культуры далекого прошлого и позволяет представить человека как исторически развивающееся существо от низших его форм к высшим, т.е. современным. Стимул такому видению человека дала теория эволюции Ч. Дарвина. среди представителей этого подхода видное место занимает К. Маркс.

Еще один подход объясняет природу человека влиянием на него культурных факторов и называется культурологическим. Ряд исследователей отмечает очень важную сторону человеческой природы, а именно то, что в ходе исторического развития человек осуществляет саморазвитие, т.е. он "создает" самого себя. Он - творец не только самого себя, но и своей собственной истории.

Философская антропология является современной философской школой, принципиальной задачей которой является разработка проблемы сущности человека. Основными представителями этой школы были немецкие философы М. Шеллер, А. Гелен, Г. Плесснер, Э. Роттакер, Г.-Э. Херстенберг и др.

Для философии, как и для мировоззрения вообще, характерен ценностно-практический подход к пониманию человека. Исследуя возможности и условия совершенствования действительности, философ устанавливает ценностный строй человеческого существования, определяя, что является наиболее значимым (положительно и отрицательно), что и в какой степени возвышает человека, а что препятствует его росту. При таком взгляде представляется, что люди соединяют в себе разнообразные силы сущего, «горнее и дольное», «небо и землю». Человек - «малый мирострой» (Демокрит), занимающий срединное место во Вселенной. Положение человека в ней зачастую символизируется вертикалью, осью, проходящей через пласты бытия, от низшего к самому высокому, к безусловно ценному - ценностному абсолюту. Природа человека видится противоречивой (антиномичной), заключающей в себе противоположно направленные свойства и возможности. В философии используется специальный термин - «антропологическая антиномия», обозначающий коренное противоречие человеческой природы. Положительная сторона антиномии указывает на качества и потенции человека, способствующие его совершенствованию, приближению к Абсолюту. В ней выражается достоинство человека, его превосходство над предметами и существами природы, способность трансцендировать мир - охватывать его своим духом как целое, развиваться, осваивая действительность и преобразуя ее. Отрицательная сторона антропологической антиномии выражает то в человеке, что препятствует его возвышению, - слабость, ограниченность, телесную уязвимость, конечность, смертность. Наиболее остро дихотомия (раздвоенность) человека проявляется в разладе между его духом и телом.

Теоретической и практической задачей оказывается выбор и осуществление наилучшей, в имеющихся условиях, стратегии жизненного пути. Поиски себя, самоосуществление есть дело свободы и соразмерной ей ответственности человека за свою судьбу. Речь идет о нахождении смысла человеческой жизни, т.е. ее общей цели, идеала, об определении высшего назначения человека, составляющего его сущность. Природа и сущность человека взаимосвязаны, ценностно наполнены; разница между ними в том, что природа дана, а сущность задана как цель (задача, программа) реализации лучших возможностей человеческой природы. Французский мыслитель Блез Паскаль (1623-1662) раскрывает в своей философии трагизм человеческой двойственности. Для него человек - сочетание величия и ничтожества - «мыслящий тростник», в котором сходятся мощь разумности и хрупкость телесности. Ум поднимает людей над миром природы, не дает им примириться с участью всего живого, указывает на их высшее назначение. Две стороны антропологической антиномии (положительная и отрицательная) предполагают друг друга. Человек - «король, лишенный трона». Величие разума состоит, прежде всего, в осознании бытийного и познавательного ничтожества человека. Разум, обозначив свои границы, побуждает людей прислушаться к непостижимым для него «резонам сердца» и обратиться в поисках спасения к Христу, живому и личному Богу, чья бесконечность не устрашает, потому что в ней - полнота любви. Сущность человека, как ее понимает Паскаль, в единении с Христом.

В истории европейской культуры существуют различные точки зрения по вопросу о том, что есть человек. Философы античности длительное время рассматривали человека как образ Космоса, как «малый мир», микрокосм. Человеческое и природное, знания о которых были весьма фрагментарны, то и дело отождествлялись. Но вот уже платонизм делает существенный шаг вперед в понимании человека. Платонизм понимает человека как комбинацию души и тела. Душа принадлежит к бестелесному, к миру идей. Человек выступает носителем внеличного духа. Аристотель настаивает на единстве души и тела. Душа принадлежит телу. Итак, природа человека двойственна, она состоит из двух различных частей - души и тела.

В христианстве человек рассматривается как образ Бога. Душа есть дуновение самого Бога. Человек оценивается с позиций не разума, а сердца. Все готово для появления великой троицы - разума, сердца и воли, трех составляющих внутреннего мира человека. Но главное размежевание внутри христианства проходит не столько между телом и душой, сколько между «плотским человеком» и «духовным человеком».

Философия Ренессанса рассматривает человека как автономное существо, как живую целостность. Единство души и тела - это преимущество человека перед другими созданиями. Человек есть чувствующее тело с характерными для него многочисленными эстетическими достоинствами.

В Новое время Р. Декарт рассматривает мышление как единственное достоверное свидетельство человеческого существования. Специфика человека усматривается в разуме, в мышлении. Разум важнее сердца, он господствует над страстями. Человек - это разумное существо. Тело и душа не имеют ничего общего. Тело простирается, душа мыслит. Ясное содержание души - это сознание.

Для И. Канта человек тоже двойствен. Он принадлежит как миру природы, где властвует естественная необходимость, так и миру свободы. Специфика человека определяется его трансцендентальностью и нравственной свободой поведения.

В немецком романтизме конца XVIII- начала XIX вв. (Гете, Гердер) происходит в некотором роде возвращение к традициям Ренессанса. Сфера эмоционально-чувственного полностью уравнивается с мышлением и ставится выше его. Так, по Новалису, «мышление - только сон чувства».

Гердер и Гегель развивают идею историчности человека. Для Гегеля человек есть носитель общезначимого духа, субъект духовной деятельности, создающий мир культуры.

Л. Фейербах в Германии, Н.Г. Чернышевский в России возвращают человека в центр философских изысканий. Человек рассматривается как чувственно-телесное существо со всеми вытекающими отсюда последствиями.

К. Маркс считает определяющим в понимании человека трудовую деятельность. Общественное бытие определяет сознание человека. Общество детерминирует свойства личности.

Философия жизни (Ф. Ницше, В. Дильтей) видит специфику человека в феномене жизни, который либо сильно сближается с органическим, биологическим (так часто у Ницше и А. Бергсона), либо истолковывается в культурно-историческом смысле (Дильтей). В философии жизни на первый план выдвигаются внемыслительные способности человека: чувство, воля, интуиция. Часто сознанию противопоставляется бессознательное, глубинный источник человеческого поведения. Фрейд и фрейдизм возвышает бессознательное над сознанием. Истоки религии, культуры, всего человеческого он видит в бессознательном, относительно которого человек не отдает себе полностью отчета.

Экзистенциализм, в первую очередь, обеспокоен подлинностью индивидуального человеческого существования. Он ищет свободу, как от природного, так и от всех других безличностных сил. В очередной раз отвергается диктат объективного идеализма, материализма, сциентизма. На первый план выдвигаются чувства, но не просто чувства, а процесс чувствования, переживания. На место кратковременных чувств ставится долговременное чувство, переживание.

Феноменология Э. Гуссерля стремится преодолеть замкнутость личности, а потому переживание считается интенсиональным, оно изначально направлено на внешний мир. Человек не просто существует, а существует в мире.

Существование человека в мире Кассирер понимал как манифестацию человека в языке, труде, религии. Человек - существо, которое создает символы самого себя, культуру.

Развивая тенденции, заложенные в философии жизни и феноменологии Гуссерля, в 20-е годы ХХ столетия, благодаря работам Шелера и Плеснера в Германии, возникает философская антропология. В ней ставится задача на основе данных частных наук о человеке - биологии, психологии, социологии - воссоздать целостное понятие о человеке.

Итак, в процессе рассмотрения проблемы человека в различных философских концепциях было выяснено, что человек есть единство телесного и духовного; душа - вот что наиболее резко выделяет человека из мира природы. Следует, однако, отметить, что ныне термин «душа» употребляется не столь часто, как в античности и средневековье. Вместо термина «душа» используются синонимичные ему термины «психика», «внутренний мир человека», «духовный мир человека». Во-первых, в основе специфики человека лежит его духовность. Во-вторых, специфика человека определяется символизацией им собственного духовного мира в различных сферах своей деятельности, в труде, языке, культуре. В-третьих, духовный мир человека имеет известные градации внутри себя: переживание (чувство) и мысль, сознание и бессознательное, воля и интуиция.

В.М. Стрельцова

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ПОСТУПОК КАК ПРЕДМЕТ ФИЛОСОФСКОЙ ОНТОЛОГИИ

Предлагается краткое рассмотрение поступка в его двух основополагающих аспектах: поступка в качестве следствия бытия и поступка как причины или формирующего фактора бытия, в его статике и в его динамике. В рамках такого рассмотрения анализируются философская работа М.М. Бахтина «К философии поступка» и работа Аристотеля «Никомахова этика». На основании анализа этих работ делается вывод о том, что поступок совершается в бытии, но в то же время он формирует это бытие, выступая онтологически значимым элементом человеческого существования.

В современной философии всё более распространяется мнение о том, что классическая онтология себя изжила; онтология сейчас по преимуществу понимается не как учение о бытии как сущем, как это было в период с Античности до Нового времени, и не как учение о бытии как должном, как это было в Новое и Новейшее время, а как представление о бытии как потенциально возможном. Бытие предстаёт как некоторая незаконченность, как постоянное, непрерывное формирование. И в силу того, что бытие в философии теперь рассматривается не как «бытие вообще», т.е. безотносительно к человеку, а как совершающееся в человеке и для человека, то формирующим фактором бытия оказывается именно поступок, который выступает как специфическое проявление жизни человека.

Поступок одновременно выступает и как следствие, и как причина. Поступок как следствие рассматривается в философии в его статичности и в его ограниченности. Такой поступок зависит от ряда условий и никогда уже не может считаться свободным, но, тем не менее, подобное рассмотрение правомерно, если в таком качестве рассматривать не поступок как таковой, а поступок в одном его срезе, с одной стороны. Такая статичность являет собой основу поступка, его сущность. С этой точки зрения можно рефлексировать над определением поступка, его произвольностью и непроизвольностью, его целью, его правильностью и т.д. Но это только ядро поступка, нечто неизменное, а не весь поступок.

Поступок же как причина или поступок как формирующий фактор бытия, напротив, рассматривается в качестве динамичного, постоянно изменяющегося, а также личностного и ответственного. Это взгляд на поступок с другой стороны.

В классической философии поступок рассматривался только в его неизменности, как некоторое понятие, абстрактное и лишённое жизни. В современной философии преобладает мнение по поводу того, что поступок не существует как таковой, поступок всегда «поступают», совершают, т.е. поступок неотделим от человека, от субъекта, который его осуществляет.

В данной статье предлагается краткое рассмотрение поступка с этих двух точек зрения на примере двух наиболее ярко освещающих этот вопрос философских систем. Это этическая философия Аристотеля и философия поступка Михаила Михайловича Бахтина.

Под поступком здесь будет пониматься ответственное и личностное действие, т.е. действие, сознательно осуществляемое человеком. Поступок всегда является личност-но ориентированным, индивидуальным, рефлексивным, ответственным и свободно совершаемым.

Аристотель в своей Никомаховой этике анализирует поступок как нечто неизменное, как то, что совершает-

ся в строго ставшем бытии и что ограничено условиями этого бытия. Поступок, с точки зрения Аристотеля, стремится к определённому благу; другими словами, Аристотель чётко определяет цель любого поступка, а высшим благом и конечной целью любого поступка является счастье.

Аристотелем также чётко определяется и критерий правильности поступка. Правильный поступок - это добродетельный поступок. Добродетели же бывают двух видов: мыслительные (мудрость, рассудительность, сообразительность) и нравственные (щедрость, благоразумие). Добродетель определяется Аристотелем как способность поступать наилучшим образом во всём, что касается удовольствий и страданий. Мерилом поступка всегда служит удовольствие или страдание. Также добродетель есть некоторое обладание серединой. «Добродетель по своей природе такова, что недостаток и избыток её губят» . В поступках бывают избыток, недостаток и середина. Поступать правильно можно только одним-единственным способом: добродетель есть сознательно избираемый склад души, состоящий в обладании серединой.

Для окончательно ясного определения поступка Аристотель вводит понятия произвольности и непроизвольности. Поступки, совершаемые «подневольно или по неведению» , принято называть непроизвольными. Подневольным же является тот поступок, источник которого находится вовне, а таков поступок, в котором «действующее или страдательное лицо не является пособником» , т.е., совершая поступок, человек намеренно не способствует действию этого источника.

Категория поступка является одной из ключевых категорий в системе взглядов М. М. Бахтина, который полагает в качестве поступка не только какое-либо действие человека, но и мысль, слово, жест, интонацию. Поступок для Бахтина есть форма непосредственной включённости в «событие бытия», и в качестве такового может, соответственно, выступать любой способ выявления отношения к бытию. Поступок выступает как единственный ценностный центр всего существующего. Рассмотрение чего-либо безотносительно к этому центру, безотносительно к поступку, обессмысливается, т.к. всё за пределами поступка остаётся пустой абстрактной возможностью. Только ответственный поступок преодолевает любую гипотетичность, в силу того что он есть уже осуществление решения. Только в поступке есть выход из возможности в единственную действительность.

В философии поступка Бахтина выделяются два понятия бытия: во-первых, абстрактно-теоретическое - «это понятие бытия, для которого безразличен центральный

для меня факт моей единственной действительной приобщённости к бытию» ; и, во-вторых, новое понятие бытия, которое должно определяться совокупностью следующих моментов: моей действительности, приобщённости к бытию и самого факта - «я есмь» . Это и есть бахтинское «бытие-событие».

Классическое понимание бытия как данности, с точки зрения Бахтина, используется абстрактнотеоретическим познанием, и именно в этом состоит его ограниченность. Для полноты понимания бытия необходимо его рассматривать в его событийности, т.е. истолковывать бытие как событие. В таком случае, как уже говорилось выше, формирующим фактором бытия выступает поступок как специфическое проявление жизни человека. «В категориях теоретического безучастного сознания бытие-событие неопределимо, но лишь в категориях действительного причащения, то есть поступка, в категориях участно-действительного переживания конкретной единственности» . Только изнутри действительного и ответственного поступка, как считает Бахтин, есть подход к бытию в его конкретной действительности.

Для философии поступка Бахтина весьма существенно данное им описание онтологической структуры «акта-действия» человека. Он считает поступок единственным доказательством того, что человек существует в жизни, «укоренён в бытии», и свидетельствует о том, что сознание человека, а следовательно, и его характер «участвуют в бытии».

Сознание в описании Бахтина соединимо с внешним для него бытием посредством поступка, так что Бахтин описывает бытие человека как «поступление». Сознание всегда есть «поступающее сознание» . Такое поступающее сознание Бахтин называет «участным сознанием» или «участным мышлением». Участное мышление - это нравственное сознание, а нравственное сознание - это факт действительного понимания своей причастности к единому бытию-событию.

Таким образом, новая проблематизация бытия оказывается антропологически центрированной. Открывая в бытии измерение событийности, человек даёт возможность миру, в котором он существует, выступить как событию.

Единство всех вышеперечисленных категорий обнаруживается в природе поступка, главной характеристикой которого, по мнению Бахтина, служит понятие ответственности. Ответственность предстаёт как имманентное свойство нравственного бытия человека, как его атрибут. У Бахтина этот атрибут получает имя «не-алиби в бытии». Алиби означает вне-нахождение, непричастность. Категория поступка неотделима от понятия «не-алиби в бытии». С помощью этого понятия Бахтин подчёркивает реальную событийность, онтологическую весомость поступка. Понятие «не-алиби в бытии» означает единственность положения каждого человека в мире и вытекающую из этой единственности необходи-

мость ответственности за свою жизнь. Поступок есть осуществлённость этого «не-алиби в бытии», есть присутствие, онтологическая причастность происходящему.

Вводя названное понятие, Бахтин подчёркивает не только утверждение человеком себя или утверждение действительного бытия, но именно нераздельное утверждение себя в бытии. Человек не имеет права уклоняться от той ответственности за свой поступок, которую ему приписывает единственность его положения в мире. Он не имеет права снимать с себя всякую ответственность за совершённое им лишь по той причине, что он совершил нечто согласно определённому закону, что он должен был поступить так и не иначе, так, как того требовал некий принцип, принимаемый в качестве всеобщего.

Каждый человек имеет единственное время и место в жизни, и бытие предстаёт не как пассивное состояние, но как активность, как событие. Человек обозначает время и место своей собственной позиции, пребывающей в постоянном движении, в бытии других людей и в природном мире посредством ценностей, о которых он заявляет через поступки. Позиция есть нравственно-смысловое направление поступка, а поступок есть совершающийся неповторимый акт реализации позиции. В своей совокупности они образуют то, что Бахтин называет «ответственной участностью».

Отрицание Бахтиным алиби в бытии и полагание не-алиби представляет собой отрицание отстранённости, отделённости от этого бытия, непричастности бытию, а значит, отрицание безответственности и полага-ние конкретного единственного долженствования каждого человека. Таким образом, «не-алиби в бытии» есть персональная участность, характеризующаяся нравственной вменяемостью, сознательная непосредственная включённость в движение событий, измеряемая свободно взятой на себя личностной ответственностью.

Факт «не-алиби в бытии» лежит и в основе долженствования поступка. Бахтин обосновывает феномен долженствования, исходя из специфики человеческого бытия, осмысленного как событие. Долженствование есть своеобразная категория поступка, некоторая установка сознания. Долженствование должно быть «по-ступочным», т.е. не отвлечённым законом поступка, а действительным конкретным долженствованием, обусловленным его единственным местом в данном контексте события. Долженствование дано человеку в ответственном сознании и осуществляется в ответственном поступке. В нём осуществляется единственность человека, возникает его единственное долженствование, связанное с его единственным местом в бытии. Ни один человек никогда не может быть безучастным в жизни, он должен иметь долженствование по отношению ко всему .

Итак, с одной стороны, поступок совершается в бытии, но с другой - он это бытие и формирует, т. к. является необходимым (онтологически значимым) элементом человеческого существования.

ЛИТЕРАТУРА

1. Аристотель. Никомахова этика // Соч.: В 4 т. М.: Мысль, 1983. Т. 4. С. 53-295.

2. Бахтин М.М. К философии поступка // Работы 1920-х годов. Киев: Next, 1994. С. 9-69.

3. Щитцова Т.В. Событие в философии Бахтина. Минск: И.П. Логвинов, 2002. 300 с.

Статья представлена научной редакцией «Философия, социология, политология» 28 февраля 2008 г.

Цитируем по книге:
Бахтин М.М. Работы 1920-х годов. Киев, “Next”, 1994. 383 с.

Со стр. 321-322
Аверинцев С.С., Бочаров С.Г. 1976, 1986. Комментарии.

«Среди работ выдающегося учёного - филолога Михаила Михайловича Бахтина (1895-1975), опубликованных посмертно, центральное место принадлежит большому труду «Автор и герой в эстетической деятельности». Напечатан он был по рукописи, сохранившейся, (к сожалению, не полностью) в архиве М. Бахтина.
Та самобытная философская эстетика, образцом которой является известный нам труд М. Бахтина об авторе и герое, была только частью обширного философского замысла, выходившего за рамки эстетики. Речь идёт о более общих вопросах, лежащих на границе эстетики и нравственной философии; речь идёт о том, что М. Бахтин называет миром человеческого действия, «миром события», «миром поступка». Ведущая этическая категория в этой работе - «ответственность»; своеобразная её конкретизация - вводимый здесь М. Бахтиным образ-понятие «не-алиби в бытии»: человек не имеет нравственного права на «алиби», на уклонение от той единственной ответственности, какой является реализация его единственного неповторимого «места» в бытии, от неповторимого «поступка», каким должна явиться вся его жизнь (ср. Древнюю притчу о таланте, зарытом в землю, как о нравственном преступлении).
Человек, «участно мыслящий», «не отделяет своего поступка от его продукта» - таков главный тезис этой своеобразной «философии поступка», как определяет сам автор в тексте работы её содержание. Исходя из этого содержания, мы и озаглавили работу в нашей публикации, поскольку авторское её заглавие нам неизвестно.
Публикуемое философское сочинение, по-видимому, писалось в годы пребывания автора в Витебске (1920-1924).
Читатель заметит, что М. Бахтину как мыслителю было свойственно возвращаться к некоторым постоянно ведущим темам своего философского творчества и создавать новые вариации любимых мыслей.
При чтении надо помнить о том, что сам автор не готовил эти рукописи к печати, отсюда местами тезисная и конспективная форма изложения некоторых положений. Рукописи сохранились в плохом состоянии, отдельные слова остались в них неразобранными. Труднейшую работу по прочтению рукописей и подготовке их к печати проделали Л.В. Дерюгина, С.М. Александров, Г.С. Бернштейн.»
Бахтин М.М. К философии поступка. Цит. по указ. соч.

Со стр. 12
«Каждая мысль моя с её содержанием есть мой индивидуально-ответственный поступок, один из поступков, из которых слагается вся моя единственная жизнь как сплошное поступление, ибо вся жизнь в целом может быть рассмотрена как некоторый сложный поступок: я поступаю всей своей жизнью.

Со стр. 19
Психическое бытие - абстрактный продукт теоретического мышления, и менее всего допустимо мыслить акт-поступок живого мышления как психический процесс и затем приобщение его к теоретическому бытию со всем его содержимым. Психическое бытие такой же отвлечённый продукт, как и трансцендентная значимость. Здесь мы совершаем уже чисто теоретически весомую нелепость: большой теоретический мир (мир как предмет совокупности наук, всего теоретического познания) мы делаем моментом маленького теоретического мира (психического бытия как предмета психологического познания).
Менее всего в жизни-поступке я имею дело с психическим бытием (за исключением того случая, когда поступаю как теоретик-психолог).

Со стр. 20
Все попытки изнутри теоретического мира пробиться в действительное бытие-событие безнадёжны; нельзя разомкнуть теоретически познанный мир изнутри самого познания до действительного единственного мира. Но из акта-поступка, а не из его теоретической транскрипции есть выход в его смысловое содержание, которое целиком приемлется и включается изнутри этого поступка, ибо поступок действительно свершается в бытии.

Со стр. 23
Эстетическое видение есть оправданное видение, если не переходит своих границ, но, поскольку оно претендует быть философским видением единого и единственного бытия в его событийности, оно неизбежно обречено выдавать абстрактно выделенную часть за действительное целое.
Эстетическое вживание в участника не есть ещё постижение события. Пусть я насквозь вижу данного человека, знаю и себя, но я должен овладеть правдой нашего взаимоотношения, правдой связвющего нас единого и единственного события, в котором мы участники, т.е.
Со стр. 24
я и объект моего эстетического созерцания должны быть определены в единстве бытия, нас равно объемлющем.
Но эстетическое бытие ближе к действительному единству бытия-жизни, чем теоретический мир, поэтому столь и убедителен соблазн эстетизма. Но в действительной жизни остаётся эстетическая ответственность актёра и целого человека за уместность игры, ибо вся игра в целом есть ответственный поступок его - играющего, а не изображаемого лица - героя.
Итак, ни у теоретического познания, ни у эстетической интуиции нет подхода к единственному реальному бытию события, ибо нет единства и взаимопроникания между смысловым содержанием - продуктом и актом - действительным историческим свершением и вследствие принципиального отвлечения от сабя как участника при установлении смысла и видения. Это и приводит философское мышление, принципиально стремящееся быть чисто теоретическим, к своеобразному бесплодию, в котором оно, безусловно, в настоящее время находится. Некоторая примесь эстетизма создаёт иллюзию большей жизненности, но лишь иллюзию.

Со стр. 26
Современный человек чувствует себя уверенно, богато и ясно там, где его принципиально нет в автономном мире культурной области и его имманентного закона творчества, но не уверенно, скудно и неясно, где он имеет с собою дело, где он центр исхождения поступка, в действительности единственной жизни, т.е. мы уверенно поступаем тогда, когда поступаем не от себя, а как одержимые имманентной необходимостью смысла той или иной культурной области. Но как и куда включить в этот процесс моего мышления, внутри святой и чистый, сплошь оправданный в его целом? В психологию сознания? Может быть, в историю соответствующей науки? Может быть, в мой материальный бюджет, как оплаченный по количеству воплотивших его строк? Может быть, в хронологический порядок моего дня, как моё занятие от 5 до 6? В мои научные обязанности? Но все эти возможности осмысления и котексты сами блуждают в каком-то безвоздушном пространстве и ни в чём не укоренены. И современная философия не даёт принципа для этого приобщения, в этом её кризис. Поступок расколот на объективное смысловое содержание и субъективный процесс свершения. Но ни в том ни в другом нет места для действительного ответственного свершения-поступка.

Со стр. 32
Поступок не со стороны своего содержания, а в самом своём свершении как-то знает, как-то имеет единое и единственное бытие жизни, ориентируется в нём, причём весь - и в своей содеражетльной стороне, и в своей действительное единственной фактичности; изнутри поступок видит уже не только единый, но и единственный конкретный контекст, последний конекст, куда относит и свой смысл, и свой факт. Для этого, конечно, необходимо взять поступок не как факт, извне созерцаемый или теоретически мыслимый, а изнутри, в его ответственности.
Ответственный поступок один преодолевает всякую гипотетичность, ведь ответственный поступок есть осуществление решения - уже безысходно, непоправимо и невозвратно; поступок - последний итог. Всесторонний и окончательный вывод; поступок стягивает, соотносит и разрешает в едином и единственнном и уже последнем контексте и смысл и факт, и общее и индивидуальное, и реальное и идеальное, ибо всё входит в его ответственную мотивацию; в поступке выход из только возможности в единственность раз и навсегда.

Со стр. 33
Только поступок, взятый извне как физиологический, биологический и психологический факт, может представиться стихийным и тёмным как всякое отвлечённое бытие, но изнутри поступка сам ответственно поступающий знает ясный и отчётливый свет, в котором и ориентируется.

Со стр. 34
Неправильно будет полагать, что эта конкретная правда события, которую и видит, и слышит, и переживает, и понимает поступающий в едином акте ответственного поступка, несказанна, что её можно только как-то переживать в момент поступления, но нельзя отчётливо и ясно высказать. Я полагаю, что язык гораздо более приспособлен высказывать именно её, а не отвлечённый логический момент в его чистоте.
Язык исторически вырастал в услужении участного мышления и поступка, и абстрактному мышлению он начинает служить лишь в сегодняшний день своей истории. Для выражения поступка изнутри и единственного бытия-события, в котором совершается поступок, нужна вся полнота слова: и его содержательно-смысловая сторона (слово-понятие), и его наглядно-выразительная (слово-образ), и эмоционально-волевая (интонация слова) в их единстве. И во всех этих моментах единое полное слово может быть ответственно-значимым - правдой, а не субъективно-случайным.

Со стр. 35
Отсюда ясно, что первая философия, пытающаяся вскрыть бытие-событие, как его знает ответственный поступок, не может строить общих понятий, положений и законов об этом мире (теоретически-абстрактная чистота поступка), но может быть только описанием, феноменологией этоо мира поступка. Событие может быть только участно описано.

Со стр. 36
Ни одно содержание не было бы реализовано, ни одна мысль не была бы действительно помыслена, если бы не устанавливалась существенная связь между содержанием и эмоционально-волевым тоном его, т.е. действительно утверждённой его ценностью для мыслящего. Действительное поступающее мышление есть эмоционально-волевое мышление, интонирующее мышление, и эта интонация существенно проникает во все содержательные моменты мысли. Эмоционально-волевой тон обтекает все смысловое содержание мысли в поступке и относит его к единственному бытию-событию. Именно эмоционально-волевой тон ориентирует в единственном бытии, ориентирует в нём и действительно утверждает смысловое содержание.

Со стр. 38
Эмоционально-волевой тон, объемлющий и проникающий единственное бытие-событие, не есть пассивная психическая реакция, а некая должная установка сознания, нравственно значимая и ответственно активная. Это ответственно осознанное движение сознания, превращающее возможность в действительность осуществлённого поступка. Эмоционально-волевым тоном мы обозначаем именно момент моей активности в переживании, переживание переживания как моего: Я мыслю - поступаю мыслью, чувством, желанием.

Со стр. 41
В основе единства ответственного сознания лежит не принцип как начало, а факт действительного признания своей причастности к единому бытию-событию, факт, не могущий быть адекватно выражен в теоретических терминах, а лишь описан и участно пережит; здесь исток поступка и всех категорий конкретного единственного нудительного долженствования. И я - есмь - во всей эмоционально-волевой, поступочной полноте этого утверждения - и действительно есмь - в целом и обязуюсь сказать это слово, и я причастен бытию единственным и неповторимым образом, я занимаю в единственном бытии единственное неповторимое, незаместимое и непроницаемое для другого место. В данной единственной точке, в которой я теперь нахожусь, никто другой в единственном времени и единственном пространстве единстенного бытия не находился. И вокруг этой единственной точки располагается всё единственное бытие единственным и неповторимым образом. То, что мною может быть совершено, никем и никогда совершено быть не может. Единственность наличного бытия - нудительно обязательна. Этот факт моего не-алиби в бытии, лежащий в основе самого конкретного и единственного должествования поступка, не узнаётся и не познаётся мною, а единственным образом признаётся и утверждается.

Со стр. 43
Всё содержательно-смысловое: бытие как некоторая содержательная определённость, ценность как в себе значимая, истина, добро, красота и пр. - всё это только возможности, которые могут стать действительностью только в поступке на основе признания единственной причастности моей.

Со стр. 44
Ответственность возможна не за смысл в себе, а за его единственное утверждение-неутверждение. Отвлечённо-смысловая сторона, не соотнесённая с безысходно-действительной единственностью, проективна; это какой-то черновик возможного свершения, документ без подписи, никого ни к чему не обязывающий. Бытие, отрешённое от единственного эмоционально-волевого центра ответственности - черновой набросок, непризнанный возможный вариант единственного бытия; только через ответственную причастность единственного поступка можно выйти из бесконечных черновых вариантов, переписать свою жизнь набело раз и навсегда.

Со стр. 45
Участное мышление и есть эмоционально-волевое понимание бытия как события в конкретной единственнности на основе не-алиби в бытии, т.е. поступающее мышление, т.е. отнесённое к себе как к единственно ответственному поступающему мышлению.

Со стр. 53
Отпавшая от ответственности жизнь не может иметь философии: она принципиально случайна и неукоренима.

Со стр. 51
Конкретно-индивидуальные, неповторимые миры действительно поступающих сознаний, из которых, как из действительных реальных слагаемых. Слагается и единое-единственное бытие-событие, имеют общие моменты, не в смысле общих понятий или законов, а в смысле общих моментов их конкретных архитектоник. Эту архитектонику действительного мира поступка и должна описать нравственная философия, не отвлечённую схему, а конкретный план мира единого и единственного поступка,
Со стр. 52
основные конкретные моменты его построения и их взаимное расположение. Эти моменты: я-для-себя, другой-для-меня и я-для-другого; все эти ценности действительной жизни и культуры расположены вокруг основных архитектонических точек действительного мира поступка: научные ценности, эстетические, политические (включая и этические и социальные), и, наконец, религиозные. Все пространственно-временные и содержательно-смысловые ценности и отношения стягиваются к этим эмоционально-волевым центральным моментам: я-для себя, другой-для-меня и я-для-другого."

Когда мы были маленькие мы верили, что чудеса живут везде и нам не нужны были доказательства, чтобы убедиться в этом. В детстве все казалось нам чудом трава, цветы, сияющее солнце,
став взрослыми, мы утратили способность видеть чудеса и верить в них, наши умы стали меркантильными и циничными, а сердца закрытыми и холодными.
Разве чудеса существуют? спросите вы, да представьте существуют! просто вы дорогие мои друзья выросли и забыли о том, что сама жизнь и само наше появление на свет, это уже чудо.

Опыт который вы получили, задавил вашего внутреннего ребенка и травмировал вашу душу, вам было больно, вам было страшно и я вас прекрасно понимаю
теперь скажите куда пойдет маленький ребенок которого обидели, правильно к маме на ручки вот также и взрослый человек, когда ему сделали больно нуждается в ласки и поддержки, ничего не изменилось изменился только возраст.

Если человек вырос это не значит, что он превратился в киборга, который ничего не чувствует, ни боли, ни страха, ни унижения. Но мы порой считаем себя слишком взрослыми, сильными, самостоятельными, чтобы признать что, у нас тоже есть свои слабости и из-за этого предпочитаем оставаться один на один, со своими щемящими душу травмами и проблемами.

Вспомните дорогие читатели, что вы чувствовали в тот момент, когда перестали верить в чудеса не помните, а я скажу вам. мир был для вас уже не таким красочным каким казался раньше, он превратился в какую то детскую страшилку, которая воплотилась в реальность.
Вам уже не хотелось разговаривать мысленно с каждой травинкой и с каждым цветком, как в детстве чуда нет!!! мир грязный!!! восклицали вы, вы плакали, страдали, кричали, терзали себя муками, задавали себе вопрос за что? и как почему так случилось? прятали от близких свою боль, боясь их расстроить и уже не приходили к ним в слезах, просясь на руки.

Я докажу вам, что чудеса существуют надо только открыть в себе внутреннего ребенка, который покажет вам дорогу к чудесному, я покажу вам одно упражнение, я придумала его сама оно поможет вернуть вам веру в чудо.
Встаньте прямо, закройте глаза, вдохните глубоко, выдохните и произнесите такие слова.

Я открываю свое сердце чуду,
Я открываю свою душу чуду,
Я впускаю чудо в свою жизнь.

Попробуйте это упражнение и уже через три дня результат не заставит себя долго ждать, мир снова наполнится яркими красками, дышать станет легче и душа расцветет как роза, и раскроется навстречу новой волшебной жизни. Вы можете воспринимать написанное мной как красивую сказку, я не обижусь, а можете воспользоваться моими советами решать вам.